Из золотых полей - Страница 77

— Ты говоришь очень убедительно, компаньон.

Он встал, потянулся, потом накачал в раковину воды и вымыл руки.

— Скоро я наконец окончательно избавлюсь от табачной смолы, — сказал он. — Как же мне надоело с ней возиться! — Он засмеялся, лениво и добродушно: — Жаль, что я упустил случай нагнать страху на старину Бака. Но делать было нечего: как только я зашел на кухню, желудок напомнил мне, что я зверски голоден. И все то время, пока мы с Баком препирались, я боялся, как бы у меня не заурчало в животе.

* * *

«18 февраля 1883 года, — записала Чесс в книге регистрации деловых операций. — Пущены в эксплуатацию две железные машины конструкции Стэндиша. В домики для рабочих вселились четыре негритянских семьи. Открыт магазин. Торговать в кем будут Джим Монро и его жена Дорина. Дневной выпуск сигарет — 100 000 штук. Опасность миновала».

* * *

Книга регистрации деловых операций была уже почти вся исписана, в ней осталась только одна чистая страница. Чесс решила, что не станет жалеть денег и купит сразу несколько новых. Теперь она будет вести четыре отдельные книги: для мельницы, для фабрики, для магазина и для арендной платы, которую рабочие будут вносить за свои дома. Но старая книга, пожалуй, навсегда останется самой любимой. Чесс открыла ее на первой странице.

* * *

17 июля 1881 года

Открыли мукомольную мельницу. Клиентов не было.

18 июля

Писали рекламные объявления на валунах.

19 июля

Доход — 14 центов.

20 июля

Доход — 22 цента.

* * *

Чесс улыбнулась. Это было всего полтора года назад, а кажется, что с тех пор прошло столько времени. Ее улыбка становилась все шире, по мере того как она переворачивала страницы и читала записи о найме Бобби Фреда, испытании сигаретной машины, выборе названия для компании и для сигарет, строительстве дома, рождении и крещении Огасты. Да, эта книга, несомненно, навсегда останется самой любимой. Она положит ее в какое-нибудь очень надежное место и подарит Огасте, когда та вырастет.

* * *

Еще одно поворотное событие Чесс не занесла в регистрационную книгу. Она отняла Огасту от груди и теперь могла покидать дом хоть на целый день, если ей того хотелось. Бонни была этому очень рада, поскольку теперь на ее долю доставалось больше работы по дому и ей больше платили.

Визитные карточки были извлечены из шкатулки, и Чесс стала с особым интересом следить за погодой. В теплые дни она садилась в свою коляску и отправлялась с визитами на окрестные плантации. Их было шесть, и Чесс объезжала все. Ближе всего жила Эдит, и Чесс всегда начинала с нее, а потом Эдит нередко присоединялась к ней, и они ехали дальше вдвоем. Жен плантаторов объединяли крепкие узы. Всем им было между тридцатью и пятьюдесятью, они помнили, как жилось до гражданской войны, и изо всех сил старались поддерживать видимость прежнего благополучия в ветшающих фамильных гнездах своих супругов.

Очень часто они сводили разговор к печальным сравнениям между прежними годами и нынешним временем, когда все кругом скупают выскочки с их вульгарными новоиспеченными деньгами. Эти замечания уязвляли Чесс: ведь одним из этих «выскочек» был Нэйтен. И стоило беседе свернуть в это русло, как она тут же призывала на помощь все свое аристократическое высокомерие. В самом деле, что такое была в прежние годы какая-то там Северная Каролина по сравнению с утонченной Виргинией?

И все же ей нравилось общество и Дарси Эндрюс, и Луэллы Симс, и Хэрриэт Трулав, и Бег Филдинг. Но самой близкой ее подругой была, разумеется, Эдит Хортон.

* * *

Именно плантаторский образ мыслей стал причиной первой крупной размолвки между Чесс и Нэйтом.

Все началось с Джима Монро.

— Дорина чертовски здорово разукрасила наши комнаты на втором этаже, — похвалился он Нэйту, когда тот зашел в новый магазин. — Ты за всю свою жизнь не видел такую чертову уйму бахромы. Может, придешь к нам сегодня вечером вместе с Чесс и ребенком и посмотришь, как мы живем?

— Я туда не пойду, — резко сказала Чесс, когда Нэйт передал ей приглашение. — Как ты мог согласиться?! И мне все равно, что Джим помогал тебе строить мельницу и отремонтировал для меня дом. Пусть он хоть всю жизнь рыдает из-за того, что мы не придем, — я не изменю своего решения. Эта его Дорина — дрянь. У нее все лицо раскрашено, и от нее разит крепкими духами. Если мы пойдем к ним в гости, нам придется пригласить их сюда, а я не желаю принимать в своем доме эту презренную особу.

Чесс дрожала от ярости.

Нэйт тоже рассердился. Он сразу же осознал свою ошибку, едва только сказал Джиму «да». Конечно, он тогда ответил не подумав, но теперь уже ничего не поделаешь, и от одного-единственного ужина большого вреда не будет. Чесс вовсе необязательно приглашать их сюда. Он все объяснит Джиму.

— Надо полагать, после объяснения ты еще и извинишься перед ним за мои дурные манеры.

— Вообще-то я не собирался, но раз уж ты сама об этом заговорила, то, может, и извинюсь. Но не из-за Дорины. Ты права, она неподходящая компания для леди. Но ты со своими плантаторскими замашками заходишь слишком далеко. Мне надо бы перед многими за тебя извиниться.

— Тебе? Извиниться за меня? Позволь узнать: это перед кем же?

— Перед кем? — передразнил он ее, говоря фальцетом, потом закричал: — Перед рабочими, арендующими новые дома, вот перед кем! Мне стыдно смотреть, когда ты важно расхаживаешь среди них, расспрашивая об их делах и гладя их по головке.

— Как ты смеешь?! Я заботилась о неграх-арендаторах, когда ты босиком ходил за плугом на табачном поле! Да кто ты такой, чтобы стыдиться меня?