Из золотых полей - Страница 25

Здесь же лежал ее молитвенник. На его обложке из слоновой кости виднелись потускневшие золотые буквы — ее инициалы. А на первом листе ее отец когда-то написал: «Моей любимой дочери Франческе Огасте по случаю ее конфирмации».

Чесс от души пожалела, что мать Нэйтена не ушла из семьи вместе с его отцом.

Она вымыла и вытерла лицо, потом тело. Между ног болело, но не сильно. И она решила, что в том, что именуют тайной брака, нет ничего особенного.

И все же она замужем, хотя давно уже оставила всякие надежды на брак. И замужем за Нэйтеном, человеком, которого она любит. И неважно, что половое совокупление — вовсе не что-то необыкновенное, полностью преображающее жизнь, как она думала раньше. Зато любовь именно такова. У Чесс снова сладко закружилась голова и сердце в груди учащенно забилось.

Она быстро оделась и за несколько секунд закончила укладывать свои вещи. Нэйтен сейчас вернется. Как же ей хочется видеть его! Никогда в жизни ей ничего так сильно не хотелось.

Глава 6

— Повозка, которую я раздобыл, не так чтобы очень хороша, — предупредил ее Нэйт, когда они спускались на первый этаж.

Да, преуменьшать он явно был мастер. Возле гостиницы стояла дряхлая телега, опасно кренящаяся направо и запряженная немало пожившей лошадью, которая, похоже, спала.

Но Чесс было все равно. Они будут вместе сидеть на этих ветхих дощатых козлах. Она хихикнула, как девчонка.

— По-моему, повозка отличная, — сказала она. — Наша поездка будет настоящим приключением.

Нэйт засмеялся.

— Ты еще не все знаешь. Эта лошадь слепа на один глаз.

— Будем надеяться, что на левый. Для равновесия.

Входя в гостиницу, чтобы взять багаж и заплатить по счету, он все еще посмеивался. Да, она не нытик, этого у нее не отнимешь. По правде сказать, с ней легко и даже весело. Он удивлялся: как хорошо, оказывается, иметь собеседника, с которым можно, не таясь, говорить о своем секрете. А что касается ее лица и возраста — что ж, в лавках и кафе на всех дорогах, по которым он ездит, есть сколько угодно женщин помоложе, и многие из них не прочь поразвлечься. Конечно, люди станут потешаться над ним за его спиной, но он не будет обращать на это внимания. Ему надо беспокоиться о вещах куда более важных, чем то, что кто-то подумает или даже скажет.

Хиллсборо был красивый старинный городок с тенистыми улицами, обсаженными вековыми деревьями. Но когда они выехали на голую пыльную дорогу, зной обрушился на них, словно кулак великана. А ведь не было еще и восьми часов.

— Я прихватил из гостиницы галеты с ветчиной и галлон воды, — сказал Нэйт. — Они в мешке под сиденьем, так что давай, поешь. А я скоро захочу попить.

Чесс хотелось есть, и это ее удивило. Вчера вечером, когда они ужинали, ей тоже хотелось есть. Близость Нэйтена действовала на нее волшебным образом: ведь она уже много лет не помнила за собой никакого аппетита. Она всегда была такой усталой, что ей было не до еды.

А может быть, все дело в том, что она была несчастна, а теперь счастье возвратило ей аппетит. Ветчина была очень вкусная, а галеты намазаны превосходным свежим маслом.

— Нэйтен, это настоящий пир! Хочешь поесть?

Нэйт покачал головой.

— Утром я съел с дюжину таких штук.

Господи, да эта женщина быка уплетет! Невероятно, что она так ест и все равно такая тощая.

Лошадь плелась медленно и неохотно, но Нэйт не подгонял ее. От этого, надо думать, все равно не было бы толку, к тому же он вовсе не рвался предстать перед своей родней.

— Расскажи мне про мельницу, Нэйтен.

Он посмотрел на нее в изумлении.

— Вчера вечером ты говорил сам с собой. Пока мы ждали поезда на станции, — поспешно объяснила она.

Нэйт поморщился:

— Плохая привычка.

— Конечно, плохая для человека, у которого есть секрет. Но ты не волнуйся — рядом была только я. Расскажи мне про мельницу. Я имею право знать. Ведь я твой компаньон.

«Надо будет следить за своим языком», — подумала Чесс. Она чуть было не сказала: «твоя жена».

Нэйт кивнул и улыбнулся.

— Ладно, расскажу. В общем, дело обстоит так: для машины, чтобы она работала, нужен двигатель, а в бизнес, пока он не встанет на ноги, надо все время вкладывать деньги. И увязать эти две вещи можно с помощью мельницы. У меня отложена толика денег — немного, но, думаю, хватит. Я подыщу участок земли у хорошей быстрой речки и построю там мукомольную мельницу. Днем стану за плату молоть зерно для фермеров, а ночью, когда никто не увидит, что я делаю, мельничное колесо будет двигателем для машины. А на чердаке я положу матрас, чтобы можно было там спать.

Поглощенный своими замыслами, он отпустил вожжи. Лошадь встала.

— Нам нужен будет очаг, чтобы готовить еду, — сказала Чесс и, наклонившись вперед, шевельнула вожжами.

Нэйт подхватил их и хлопнул лошадь по спине. Но та и без того уже побрела дальше.

— Не говори ерунды, — сказал он. — Такая жизнь не для тебя. Поначалу там будет трудно, Ты останешься на ферме. Когда я начну зарабатывать деньги, то построю дом, в котором мы сможем жить.

Чесс хотелось завыть от огорчения. Но она спокойно сказала:

— Нет.

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать «нет». Нет, я не останусь в стороне, и нет, у тебя так ничего не выйдет. Один человек не сможет управиться с мельницей, и на сигаретной машине тоже должны работать двое. К тому же тебе иногда нужно спать.

На скуле Нэйта задергался желвак, Чесс смотрела на него как завороженная. Капли пота, скопившиеся в ее бровях, перетекли в уголки глаз, и их защипало от соли.