Из золотых полей - Страница 22

Почему едва-едва? А потому, что не хватает квалифицированных работниц, которые сворачивают сигареты.

Но машина — машина заменит двадцать пять таких работниц, а может, даже и больше. И она сможет работать день и ночь, не уставая, не то что люди. «Дядя Льюис» может сколько угодно толковать о том, что никто, дескать, не захочет покупать сигареты, произведенные машиной, но сам-то он не дурак и лучше всех знает, что это ерунда. Он предложил огромную премию тому, кто изобретет сигаретоделательную машину — скорее всего, после того, как ее дедушка сказал ему, что у него ничего не вышло.

— А насколько велика премия? — спросила Чесс.

— Семьдесят пять тысяч долларов.

От этой суммы у нее захватило дух. Если бы она знала раньше… Она чувствовала, что готова убить Огастеса Стэндиша. Из-за его возвышенных принципов они продолжали прозябать в бедности, хотя могли бы жить, как короли. Господи, ведь несмотря на все ее труды семь дней в неделю, пятьдесят две недели в году, плантация приносила самое большее пятьсот долларов в год! И все они уходили на жалованье камердинеру Огастеса Стэндиша и горничной ее матери, на оплату счетов доктора Мерчисона и на микстуры с опием. А ведь можно было нанять и кухарку, и служанок, починить крышу вместо того, чтобы просто закрыть третий этаж. Можно было бы заново покрасить дом…

Но ведь тогда к ним по дороге из Ричмонда не пришел бы Нэйтен! Чесс мысленно попросила Бога простить ей злые мысли о дедушке. О чем сейчас говорил Нэйтен? Она не должна позволять себе так отвлекаться, она не хотела бы пропустить ни единого его слова.

Он опять говорил о Бонсаке. Чесс сосредоточилась и постаралась извлечь из памяти обрывки того, что он сказал, пока она витала в облаках. Ах да, Бонсак живет в Роаноке, в Виргинии, и Нэйтен встретился с ним в Дэнвилле, на табачном аукционе.

— Вот когда я услыхал имя твоего дедушки, — сказал Нэйтен. — Я слышал, как этот Джеймс Бонсак хвастается перед каким-то своим приятелем. Он говорил, что уверен: премия достанется ему, потому что он возится с этой машиной уже почти четыре года и она вот-вот заработает — но он боится, что старый мистер Стэндиш занимается тем же самым.

Вот тогда я и решил поехать и разыскать этого мистера Стэндиша. Если бы я смог заполучить его машину прежде, чем Бонсак закончит свою…

— И как ты собирался это сделать?

Нэйт засмеялся, и его тихий смех заполнил собою окружающую их темноту.

— Я бы постарался уговорами вытянуть из него патент, а если б не вышло, то предложил бы начать дело на паях.

— И не брать премию?

Рука Нэйта сжалась в кулак, до боли стиснув ее пальцы.

— Отхватить кучу денег, но только один раз — разве это дело? Нет, мои планы идут дальше… О Господи, я тебе так руку сломаю, прости, Чесс. — Он разжал пальцы, чтобы она могла убрать свои.

— Мне совсем не больно, — солгала Чесс. И не убрала руки. — Расскажи мне о табаке, — попросила она.

— Для возделывания нет ничего труднее, — ответил он. — Фермеры говорят, что на табаке надо вкалывать тринадцать месяцев в году, потому что работа на табачной ферме никогда не кончается. Он жутко противный. Из него сочится что-то вроде смолы, эта штука липнет к коже, к одежде, к волосам. После того как имел дело с табаком, нельзя остаться чистым. Не трудись спрашивать, зачем же тогда его выращивают — это я тебе и так скажу. С одного акра он дает больше дохода, чем любая другая культура с пятидесяти. После того, как все зеленые листья свезены в сушильный сарай, ты сушишь их и видишь, как они мало-помалу становятся золотыми. Вот что это за штука — табак: он у тебя на глазах превращается в золото.

Чесс подумала, что это звучит очень красиво, совсем как какая-нибудь мифологическая история. Именно такое дело подходит Нэйтену. Несколько минут она просидела молча, наслаждаясь его близостью, тем, что ее рука лежит в его руке, и тем, что у них общий секрет. Так вот что такое счастье — это обостренное восприятие всего вокруг: бархатной темноты, вечерней сырости, теплого дыхания Нэйтена на ее щеке. Счастье — это быть с ним, любить его. Любить! Как это странно и как чудесно.

Она повернула голову, чтобы взглянуть на него, но было уже так темно, что она увидела только неясный силуэт, более темный, чем окружающие потемки. Ей захотелось еще раз услышать его голос, чтобы убедиться, что он и вправду здесь.

— А что будет с дедушкиной машиной теперь, Нэйтен? В чем остальная часть секрета?

«Странно: она, похоже, читает мои мысли», — подумал Нэйт.

— Я думал об этом, — сказал он. — Прикидывал, как скоро можно будет запустить дело. Будь у меня достаточно денег, я начал бы строить фабрику прямо сейчас. Но денег у меня мало, поэтому о машине не должен знать никто, пока я все не устрою. Первым делом надо найти землю для фабрики и источник энергии, от которого бы работала машина. По-моему, самое лучшее для этого — подыскать подходящее место у проточной воды и построить там водяную мельницу. Да, я уверен, что так будет лучше всего.

По мере того как он говорил, его голос становился все тише, и Чесс поняла, что сейчас он думает вслух, возможно, даже не осознавая, что она рядом и что они держат друг друга за руки. Ее пронзило разочарование. Ей хотелось быть частью его плана, его мечты.

Но ведь то, что у нее уже есть, далеко превосходит все, на что она когда-либо надеялась прежде. Она находится рядом с ним независимо от того, помнит он об этом или нет. И она уже сейчас стала важнейшей частью его планов. Ей принадлежит патент на машину. И это привязывает их друг к другу. Он не сможет осуществить свою мечту без нее.